Хромой странник - Страница 4

Открылась огромная поляна, со всех сторон как стеной огороженная лесом. Небо уже потемнело, и яркие звезды вспыхнули над верхушками деревьев.

Тропинка выводила на довольно ровную притоптанную площадку, на которой стоял высоченный столб в два обхвата, вкопанный в землю. Вокруг столба полукругом выложено несколько больших камней. Дальше за площадкой загоны, где, собственно, и разместили весь скот. Пара покосившихся сараев и пять или шесть домов тоже, как и сараи, такие же низкие и приземистые, во мраке почти неразличимые. В поселке пахло дымом, чем-то копченым, жирным. Держа за лямку сложенный кульком фартук со своими пожитками, я закинул его на плечо. Расстегнул куртку и подошел к ближайшему загону. За стогом сена послышалась возня, какие-то неясные причитания. Скрипнула дверь одного из сараев, и на улицу вышел низкорослый мужичонка с коротким факелом в руках. У ног мужичка вертелся лохматый пес. Мужик сплюнул, зевнул и сделал было шаг вперед, как вдруг собака у его ног звонко залаяла, но с места не сдвинулась. Тут же откуда-то из темных закоулков, из-под ног притихших коров выскочили с десяток псов и бросились ко мне.

Лай поднялся такой, что я даже не сразу сообразил как себя вести, то ли бежать, то ли отбиваться от мохнатых сторожей. Собаки обступили меня полукругом, но приблизиться боялись, просто гавкали и рычали, скалили зубы, держась на расстоянии. Вслед за собаками появились встревоженные люди. Они выходили из домов, из сараев, подбегали друг к другу, разжигая факелы. Я стоял как вкопанный, боялся пошевельнуться и спровоцировать собак еще больше. Да и местное население мне показалось как-то очень недружелюбно настроенным.

– Добрый вечер, – сказал я, достаточно громко, чтобы меня услышали обступающие люди.

Появился еще один коротышка, вышедший из-за стога сена. Этот оказался ближе всех на тропинке и был единственным, у кого в руках не было факела.

– Добры, – как бы вторя моему тону, повторил он.

На площадке у загона толпились жители поселка. Некоторые из них стянули с рубах пояса и, свернув петлей, набрасывали на шеи собакам. Те в свою очередь утихали и начинали вилять хвостами, оборачиваясь на хозяев.

– Я прошу прощения за беспокойство, заплутал малость, знаете ли, никак к дороге не выберусь. Не подскажете…

– Товарин полег? Пеши? – спросил мужичок насупившись и стал озираться по сторонам. – Мурома? Ясак!

– Простите, я не очень понимаю. Мне бы к трассе выйти, а там уж я как-нибудь сам доберусь.

– Татьей на люду встал, так запричитал! – злорадно ухмыльнулся мужик, потянувшись за вилами у стога.

«Староверы, – подумал я, но с места не сдвинулся. – Если и так, то какие-то уж шибко ортодоксальные, да к тому же буйные. Так все мирское ненавидят, что даже разговаривать с чужаком не хотят. За вилы хватаются. Одичали совсем. Если староверы, то и понятно, почему у них во всем поселке электричества нет. Про телефон, я так понимаю, спрашивать и вовсе нет смысла».

Местные обступили меня со всех сторон. Я стоял как бы в круге огней. Трубно мычали коровы, лаяли собаки, народ о чем-то тихо перешептывался, а я не мог уловить ни слова, ни смысла этих разговоров. Все какие-то низкорослые, бугристые, всклокоченные. Они что, все карлики, или это сказочные гномы?

От факелов шел неприятный кисловато-горький запах. Я настороженно окинул взглядом толпу и понял, что у каждого жителя этой странной деревушки в руках уже были топор или дубина, вилы или цеп.

– Все! Я вас понял, – сказал я как можно спокойней и отвел свободную руку в сторону. – Вы не знаете, как выйти к дороге. Ничего страшного, сам найду. Еще раз прошу прощения за беспокойство…

Из-за спин коренастых бородатых мужиков, плотно стоящих друг к другу, вышла женщина в длинном платье и странном головном уборе. Вроде как в платке, но такое впечатление, что под платком у нее был какой-то сверток или валик, как нашлепка на темечке. Она прикрыла ладонью глаза от света факела и какое-то время смотрела на меня. Затем отшатнулась, выпучила глаза, взмахнула вверх руками и заверещала так громко и пронзительно, что даже мужики невольно вздрогнули и собаки на миг притихли:

– Половецы идих! Половецы!

Женщина захлебнулась в своем вопле, чем-то напоминающем сирену, а мой неосторожный шаг назад спровоцировал первый удар. Деревянные вилы резанули воздух возле уха. Факелы сместились еще ближе. Коротышка сделал шаг вперед и повторно ткнул вилами, на этот раз целясь точно в шею. Проворный, гад!

Я словно в тумане, завороженный накатившими событиями, машинально развернул корпус, уклоняясь от удара, и так же просто, как и нападавший, занес свободную правую руку вверх, шагнул вперед и резко саданул локтем в левую ключицу сверху вниз. Когда-то таким ударом я ломал стопку кирпичей.

От удара мужик только гортанно крякнул, побагровел и стал размахиваться для нового удара, но я пнул его под колено с разворота и чуточку толкнул от себя. Коротышка брякнулся на землю, а занесенные для атаки вилы упали сверху и шваркнули задиру по морде.

Именно в этот момент я понял, что оставаться здесь больше нет никакого смысла. Дороги я не узнаю, а вот навешают от души, если и вовсе не зашибут. Вон как раздухарились. Я только перехватил сверток обеими руками и рванул обратно в сторону леса, туда, откуда пришел.

Мужики, размахивая факелами, сбегались к поверженному мной коротышке. Видя, что я отступаю, они как бы потеряли всяческий ко мне интерес. Но с этого мгновения мной сильно заинтересовались собаки и словно по команде бросились вдогонку.

Они не кусались. Лаяли, подпрыгивали. Зачем-то старались дотянуться передними лапами до локтей. Клацали зубами в опасной близости от колен и лодыжек, дотягивались в прыжке даже до пояса, но так ни разу и не цапнули.